“Пока, к сожалению, в сфере конкуренции немало случаев прямого игнорирования законов, особенно со стороны местных властей”, – выговаривал Владимир Путин участникам заседания Госсовета по вопросам развития конкуренции 5 апреля. По его словам, в общем количестве нарушений антимонопольного законодательства в 2017 году 98,8% пришлось на региональные и муниципальные органы власти.
Заборы красить должны в России только малые компании, выворачивать лампочки – тоже...
В частности, из-за низкой конкуренции государство только на госзакупках потеряло за один год (с июля-2016 по июнь-2017) 135 млрд рублей ($2,3 млрд по текущему обменному курсу, почти треть всех госрасходов в России на здравоохранение в 2018 году или 20% расходов на образование. – РС), отмечалось в недавнем исследовании “Национальный рейтинг прозрачности закупок – 2017”. Для сравнения, годом ранее эти потери оценивались в 180 млрд рублей, а два года назад – 247 млрд рублей.
Более 96% всех закупок госпредприятий и госкомпаний в России осуществляется на “неконкурентной основе”, признает Министерство финансов России в своем мониторинге таких закупок в 2017 году. 31% общего их объема – закупки у единственного поставщика, еще 65% – “иные способы”. “Иные” – по отношению к конкурсам и аукционам, предусмотренным требованиями гражданского законодательства, как следует из пояснений Минфина. В целом же эти заказчики применяют более 5 тысяч способов определения поставщика.
Менеджеры крупных компаний через подставные малые фирмы “сметают” госзаказ...
И хотя, как отмечают эксперты, не все “иные” способы однозначно подразумевают отсутствие конкуренции, их общий удельный вес слишком велик, чтобы это могло заметно повлиять на структуру закупок в целом.
Популярный тезис о том, что рынок госзаказа – это рынок, на котором множество заказчиков вступает, потенциально и реально, в контрактные отношения практически со всеми хозяйствующими субъектами национальной экономики, оказался ложным, отмечали эксперты Центра стратегических разработок в специальном обзоре, представленном в конце 2016 года. В частности, по их оценкам, всего 3% от всех работавших в госзаказе компаний-поставщиков получили 80% общей стоимости контрактов.
Государство делает вид, что торгует, а по сути – распределяет, говорит исполнительный директор Бюро контрактной информации Ольга Анчишкина: “На торгах есть конкуренция – в среднем три участника, но если посмотреть, кто получает контракты, становится понятно, что госзаказ близок к чистой монополии: конкуренция имитируется”, – отмечала она в интервью “Ведомостям”.
“Национальный план развития конкуренции в РФ на 2018–2020 годы”, утвержденный в декабре, предполагает, что к 2020 году в сфере государственного и муниципального заказа доля закупок у компаний малого и среднего предпринимательства (МСП) должна составить 18%. В 2017 году, по оценкам Минфина, она составила 12,7%.
Однако значительная часть госзаказа, которая изначально планируется для МСП, до адресатов не доходит – ее получают крупные компании, отмечал в начале года руководитель управления Федеральной антимонопольной службы (ФАС) Андрей Тенишев: “Менеджеры крупных компаний через подставные малые фирмы “сметают” госзаказ. Речь идет о госзакупках по квотам для МСП”. Есть ощущение, что это – массовое явление, признался чиновник ФАС.
А руководитель ФАС Игорь Артемьев, выступая на заседании Госсовета, предложил, в частности, дополнить законодательство о госзакупках специальным реестром видов работ, которые передаются только малым компаниям: “Заборы красить должны в России только малые компании, осуществлять клининг или выворачивать лампочки тоже, наверное, они могут, и они прекрасно с этим справляются. Сегодня, к сожалению, во многом это не так”. Более того, как отметил Игорь Артемьев, часто “более крупные компании специально дробятся, пытаясь даже эти маленькие подряды подтянуть под себя”.
Государство делает вид, что торгует, а по сути – распределяет: конкуренция имитируется...
В целом, “в прошлом году, по оценкам экспертов, доля государства [в общем объеме экономики. – РС] у нас опять выросла и вплотную приблизилась к отметке в 50%”, – заявил на том же заседании министр экономического развития Максим Орешкин. Но вспомним, это же ведомство еще 5 лет назад оценивало долю государства в ВВП России в те же 50%. Так что, выходит, она не изменилась за это время?
Совсем иные оценки приводит Федеральная антимонопольная служба России. В целом доля государственного сектора в российской экономике перед кризисом 1998 года составляла примерно одну четверть, однако с тех пор выросла почти в три раза, отмечалось в ее Докладе о состоянии конкуренции в РФ за 2016 год.
Что же касается доли в ней малого и среднего бизнеса, о “вытеснении” которого на конкурентных рынках говорил на Госсовете президент России, то в 2011 году, как пояснял в недавнем интервью руководитель Росстата, она составляла 19,4%. А в 2017-м, по оценкам Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства “Опора России”, эта доля “стабилизировалась” на уровне 21%. Теперь сравним:
В российской экономике возникают все новые “гибридные” формы государственного капитализма, отмечал в интервью РС заместитель директора исследовательского института “Центр развития” ВШЭ в Москве Валерий Миронов. По его словам, проблема не только в разрастании самого госсектора в экономике, но и регионального монополизма в ней. Он возник в 2000-е годы после отмены выборов руководителей регионов России – губернаторов. В результате внутренний рынок страны был фактически поделен на 85 “уделов”, продолжает Миронов, в каждом из которых не пускают малый и средний бизнес, если он не является “своим”, то есть близким к местным властям.